Сквозь оконный переплет. Николай Андронов. Живопись. Графика
Галерея ГРОСart представляет выставку одного из ключевых художников второй половины ХХ века, классика «сурового стиля», талантливого станкового живописца и графика, известного монументалиста Н.И.Андронова (1929–1998). На выставке показано более сорока работ из собрания семьи художника, многие из которых демонстрируются впервые.
13 апреля — 21 мая
Сеть галерей «Артефакт»
ул. Пречистенка, 30/2
13 апреля — 21 мая
Сеть галерей «Артефакт»
ул. Пречистенка, 30/2
Пресс релиз
Галерея ГРОСart представляет выставку одного из ключевых художников второй половины ХХ века, классика «сурового стиля», талантливого станкового живописца и графика, известного монументалиста Н.И.Андронова (1929–1998). На выставке показано более сорока работ из собрания семьи художника, многие из которых демонстрируются впервые.
На сегодняшний день имя Николая Ивановича Андронова не нуждается в особой рекомендации. Его давно знают и ценят как крупного монументалиста, автора впечатляющих станковых полотен, одного из ключевых представителей «сурового стиля» в отечественном искусстве второй половины ХХ века. Хранящаяся в Третьяковской галерее скандально прозвучавшая в свое время его картина «Плотогоны» 1960–1961 года, за которую автор был на несколько лет исключен из МОСХа как «злостный формалист», стала не только визуальной формулой нового стиля, но и емким образным символом целой эпохи.
Очевидный новаторский потенциал Николая Андронова неразрывно соединяется с внимательным творческим отношением к самым разным традициям отечественного и зарубежного искусства, начиная с наполненных звенящей тишиной идиллических пейзажей Венецианова и заканчивая беспокойной сезаннистской экспрессией художников «Бубнового валета». С начала 1960-х годов он на всю жизнь полюбил вологодские земли в окрестностях овеянного гением Дионисия Ферапонтово, где увлеченно создавал свои многочисленные произведения. С тех пор в основе его живописи и графики усматривается вдумчивое созерцание природы, сосредоточенное обобщение несложного жанрового мотива, тяготение к пластическому выражению почти иконного состояния тишины и раздумья. Лишь изредка в этот особый авторский строй врываются интонации балаганно-лубочного гротеска как в автопортрете «На зеркало неча пенять…» 1967 года.
Но, кроме того, Андронов любит «просеивать» окружающее пространство сквозь деревянную раму окна, которое с определенного момента становится не только устойчивым героем его картин, но и неким универсальным оптическим «прибором», позволяющим неожиданно варьировать ракурс и фокус артистического зрения. Если попробовать развить меткое замечание художника Иллариона Голицына, то «окно» Андронова не просто «смотрит», оно чаще всего «высматривает», нередко «отражает», порой «рассеивает» или «скрывает» что-то важное, а иногда, наоборот, словно «исчезает» и распахивается во всю ширь навстречу величественной в своей первозданной простоте «заоконной» вселенной. Так «сквозь оконный переплет» во многом утверждается язык уникального и в то же время универсального общения художника с природой, миром и человеком... И этот язык заслуживает долгого и пристального изучения.
На сегодняшний день имя Николая Ивановича Андронова не нуждается в особой рекомендации. Его давно знают и ценят как крупного монументалиста, автора впечатляющих станковых полотен, одного из ключевых представителей «сурового стиля» в отечественном искусстве второй половины ХХ века. Хранящаяся в Третьяковской галерее скандально прозвучавшая в свое время его картина «Плотогоны» 1960–1961 года, за которую автор был на несколько лет исключен из МОСХа как «злостный формалист», стала не только визуальной формулой нового стиля, но и емким образным символом целой эпохи.
Очевидный новаторский потенциал Николая Андронова неразрывно соединяется с внимательным творческим отношением к самым разным традициям отечественного и зарубежного искусства, начиная с наполненных звенящей тишиной идиллических пейзажей Венецианова и заканчивая беспокойной сезаннистской экспрессией художников «Бубнового валета». С начала 1960-х годов он на всю жизнь полюбил вологодские земли в окрестностях овеянного гением Дионисия Ферапонтово, где увлеченно создавал свои многочисленные произведения. С тех пор в основе его живописи и графики усматривается вдумчивое созерцание природы, сосредоточенное обобщение несложного жанрового мотива, тяготение к пластическому выражению почти иконного состояния тишины и раздумья. Лишь изредка в этот особый авторский строй врываются интонации балаганно-лубочного гротеска как в автопортрете «На зеркало неча пенять…» 1967 года.
Но, кроме того, Андронов любит «просеивать» окружающее пространство сквозь деревянную раму окна, которое с определенного момента становится не только устойчивым героем его картин, но и неким универсальным оптическим «прибором», позволяющим неожиданно варьировать ракурс и фокус артистического зрения. Если попробовать развить меткое замечание художника Иллариона Голицына, то «окно» Андронова не просто «смотрит», оно чаще всего «высматривает», нередко «отражает», порой «рассеивает» или «скрывает» что-то важное, а иногда, наоборот, словно «исчезает» и распахивается во всю ширь навстречу величественной в своей первозданной простоте «заоконной» вселенной. Так «сквозь оконный переплет» во многом утверждается язык уникального и в то же время универсального общения художника с природой, миром и человеком... И этот язык заслуживает долгого и пристального изучения.